Работы Ильгиза Фазулзянова, художника из небольшого города под Казанью, можно увидеть не только на аукционах Christie’s и Bonham’s, но и в Музеях Московского Кремля. Со времен Карла Фаберже такой чести не удостаивался ни один ювелир. Обладатель множества международных наград, он единственный, кто дважды получил «ювелирного Оскара» — Гран-при International Jewellery Design Excellence Award. Художник рассказал РИА Новости, как покорил Запад и почему предпочитает традиции современным технологиям.

— Недавно вас пригласили читать лекции в парижской школе легендарного ювелирного дома Van Cleef & Arpels. Что заинтересовало мировых лидеров рынка в вашей работе?
— У нашего сотрудничества довольно долгая история — около двух лет эксперты школы использовали фотографии моих украшений как иллюстрации к лекциям, посвященным ювелирной эмали. Причем сначала они их просто нашли в Сети и были поражены качеством работы, разнообразием техник, уровнем исполнения (это их слова — не самовосхваление). Насколько я знаю, никто из коллег, даже тех, кто специализируется на эмали, не работает во всех техниках, выбирая какую-то одну. Мне же интересно разнообразие.

— Насколько вообще отличается современное ювелирное дело в России и на Западе?
— Если говорить о технической стороне вопроса, то практически не отличается: выпускник любой ювелирной школы должен еще несколько лет практиковаться на реальном производстве, в мастерской, чтобы стать мастером. На Западе более сильны мануфактурные традиции — когда мастерская специализируется на определенной технологии и иногда над украшением, которое придумал ювелирный дизайнер, могут трудиться несколько мастерских — это дает большую технологическую широту.

В России дизайн часто ограничен технологическими возможностями одной мастерской. Плюс на Западе мастера быстрее реагируют на рыночные изменения. Сильно отличается информационное поле — количество выставок, галерей, марок, книг, и это влияет на развитие дизайнерской мысли.
— Считается, что по сравнению с другими видами современного искусства ювелирное дело более консервативно. Вы с этим согласны?
— Ювелирное дело — это ремесло. И одна из задач ювелиров — сохранять ремесло, традицию мастерства, возможно, это определяет некоторую консервативность. И да, мы по-прежнему работаем с металлом и драгоценными камнями. Хотя уже не только с ними, как, впрочем, и тысячелетия назад: материалы ювелира сегодня максимально разнообразны — от дерева и кости до совершенно необыкновенных сплавов.

Очень интересные украшения печатают на 3D-принтерах. Это не мой путь, но это любопытно. Новые способы закрепки, огранки, работы с камнями — ювелирная индустрия развивается, как и многие другие, просто в большинстве случаев все происходит в высоком сегменте и широкая публика об этом не знает. Хотя та же самая 3D-печать — как раз массовая история. Но лично я не ищу вдохновения в технологиях.
— Ювелирные изделия принято относить не столько к искусству, сколько к предметам роскоши. При этом ваши произведения выставляются не только на аукционах, но и, например, в Музеях Московского Кремля. Как вы сами определяете место ювелирного дела в иерархии искусств?
— Нет такого обобщающего понятия — «ювелирные изделия». Есть ювелирное искусство, есть предметы роскоши — ювелирный дизайн, а есть масс-маркет. Сейчас эксперты всего мира решают вопрос: что же такое современное ювелирное искусство, по каким признакам и критериям признавать украшения достойными музеев. Где кончается дизайн и начинается искусство? Это очень сложно. Для меня ювелирное искусство начинается, когда проявляются мысль художника, его личность и философия.

— Почему ювелирных мастеров знают меньше, чем художников?
— Художников просто больше. А вот, например, Николай Рерих писал, что ювелирное искусство — самое сложное и самое монументальное из всех видов искусств. Не каждый художник может стать ювелиром. С другой стороны, долгое время ювелирное искусство было безымянным — только в начале ХХ века некоторые ювелиры приобрели широкую известность. И сегодня крупные ювелирные дома неофициально называют по имени мастеров, которые создают для них шедевры и ювелирные бестселлеры.

— У ювелирных произведений высокая себестоимость. Как это отражается на работе? Приходилось ли вам отказываться от каких-то задумок из-за дороговизны материалов?
— В начале карьеры, конечно, бывали случаи, когда отказывался от идеи потому, что не было возможности найти подходящие камни. Одно из преимуществ работы с эмалью — даже для выдающегося художественного результата не нужны дорогие материалы. Я и сейчас нечасто использую большие дорогие камни — они скорее мешают замыслу, чем помогают.
Чаще отказываешься от задуманного потому, что в воображении все намного ярче, чем в реальности. Но многие клиенты приходят ко мне с инвестиционными сапфирами и бриллиантами, чтобы сделать с ними украшения.
— Каким вы видите будущее российской ювелирной индустрии?
— Российская индустрия, надеюсь, будет развиваться — уже сейчас есть много интересных молодых художников из регионов, о которых мало кто знает и которым иногда банально не хватает средств на воплощение своих идей.