В Государственном Историческом музее в Москве известные филологи и лучшие преподаватели русского языка и литературы столичных школ по субботам проводят уроки чтения.

В Половецком дворике Государственного Исторического музея среди каменных изваяний древних половцев торопливо занимают места слушатели: мест мало, желающих много. «Мертвые души. Живые вещи» — так называется лекция, которую читает преподаватель русского языка и литературы столичной школы №57 Надежда Шапиро.

— Вам не жалко тратить выходной на такой скучный жанр, как лекция, — спрашиваю миловидную даму, которая вооружилась ручкой и старой школьной тетрадкой.

— Познавать материал на лекциях это такая концентрация внимания и эмоций, которая не сравнима ни с чем, — убежденно говорит Инна.

Евгении 43 года, она музыкант, на лекцию пришла, чтобы почувствовать себя студенткой.

— В 15 лет на вступительном экзамене по литературе мне достался билет «Почему «Мертвые души» называются поэмой». Я получила «отлично», от души пересказав все содержание и описав всех героев. Но ответа на этот вопрос я до сих пор не знаю, может быть сегодня, наконец, его услышу, — надеется Евгения.

На большом экране фото первого издания «Мертвых душ». Интересно, что «похождения Чичикова» и «Мертвые души» набраны почему-то более мелким шрифтом, чем слово «поэма», которое выглядит гигантом на их фоне. Чуть ниже, самыми мелкими буквами скромно пристроено: «Н. Гоголя. 1842 год».

— Эта книга с таким количеством секретов, — говорит Надежда Шапиро. — что нужно постоянно выбирать между тем, что там написано и тем, что мы знаем о Гоголе. А знаем мы, что он был редкий мистификатор и что ловко умел морочить всем голову. С обложки первого издания начинается странная история. По этой курчавой обложке, — лектор показывает на монитор, — совершенно невозможно догадаться, что в ней написано.

«Мертвые души» я перечитывала множество раз. Но никогда не обращала внимания на обстоятельно описанные Николаем Васильевичем вещи. А зря. Вещи в поэме, на самом деле, живые.

— Я хотела, чтобы музей дал нам их потрогать, но будем довольствоваться снимками, — говорит Надежда Шапиро (все экспонаты можно посмотреть на выставке «Уроки чтения» — прим.ред.),- это перо, которым Гоголь дописывал поэму. Настоящее, — уточняет лектор.

Чубук и трубка, таинственное зерцало, за которым председатель совершал сделку столетий, золотистый халат, в котором возможно мог оказаться поутру Чичиков, оставшийся у Ноздрева. Шкатулка, которая вполне могла быть знаменитым ларчиком красного дерева,который вносят вторым номером после чемодана в первой главе. Ах, чего в нем только нет: заварочный чайничек, тарелочка, чашечка, какие-то диковинные необходимости, а внизу, говорят есть ящичек, в котором хранится бумага, которую так хотела заполучить Коробочка.

— В музее мне рассказали, что такие «шкатулки» вмещали в себя около 80 предметов и были незаменимы для путешественника, — поясняет лектор.

За час с небольшим Надежда Шапиро успела открыть почти все секреты. И необходимость франта в канифасовых панталонах и манишке, застегнутой тульской булавкой, который встречается в первом абзаце и больше никогда не появится в поэме; и смысл ужасного быта с обилием мух, закопченными потолками и люстрами, расползающимися дорогами и двухнедельным слоеным пирогом; и откуда берется вечное соотношение русского с другим миром (а что скажут иностранцы?), и почему Пушкин сначала хохотал, слушая поэму, а потом загрустил, и значение бессмысленных слов Манилова и Коробочки, и силу лирических отступлений, и почему так хочется рыдать, слушая, заучиваемый поколениями, финал: «Эх, тройка! птица- тройка, кто тебя выдумал?».

— Вот и все, — улыбается учитель, и по школьной традиции спрашивает, есть ли вопросы. Зал неловко молчит, но уже знакомая нам Евгения решается задать лектору вопрос, мучивший ее всю жизнь: «почему «Мертвые души» называются поэмой»?

Надежда Шапиро напоминает, что Гоголь был увлечен «Божественной комедий», и задумывал написать три части, как Данте. Чем не поэма?

— Лирические отступления, звучащие по нарастающей, тоже дают ощущение поэмы, — добавляет она.

— Насколько Гоголь был маргинален, то есть, необычен для своего времени? — интересуется молодой человек.

— Ну, маргинален не значит необычен, — поправляет его лектор. — Был ли необычным? Возможно. Например, он сказал товарищам, что пишет книгу под названием «Мертвые души» и больше не сказал ничего, чем ужасно разогрел их любопытство.

Колоритный мужчина средних лет интересуется, почему титульный лист первого издания оформлен таким необычным образом с выделением слова «поэма».

— Почему Гоголь сжег второй том? — смело задает девушка вопрос, который не дает покоя всем, читавшим поэму.

— В жизни писателя наступает такой момент, когда он начинает думать, что он — мессия, — отвечает Надежда Шапиро, — Гоголь понял, что он должен показать возрождение Чичикова и даже Плюшкина. Но нет. Не получается.

Молодой бармен, разливающий чай (уроки проходят за чашкой чая), тоже не удержался и поинтересовался у Надежды Ароновны, случались ли в реальности сделки с мертвыми душами?

— Известно, что Гоголь просил своих друзей присылать ему всякие каверзы делопроизводства, говорят, что и такое вполне могло быть, — отвечает она.

Полтора часа пролетели незаметно.

Напоследок спрашиваю у Марии, которая пришла на лекцию со своей мамой и четырнадцатилетней дочерью Сашей, оправдались ли ожидания.

— Я пришла показать дочери другой мир, а не тот, что ее окружает, — говорит Мария. — Мне кажется, у меня получилось.

Все лекции «Уроки чтения за чашкой чая» можно посмотреть и послушать на сайте музея. Следующий урок чтения проведет знаменитый филолог и телеведущий Игорь Волгин.