Любить безумства режиссера Тима Бертона, которому 25 августа исполняется 65, есть множество причин. С ним не бывает скучно. Его граничащая с сюром фантазия захватит и подростка, и взрослого, и каждому даст пищу для ума. Для него нет прямых линий, и он каждым фильмом опровергает унылую идею, что кино — это зеркало, тупо отражающее рутинную жизнь. Он кинорежиссер с воображением Сальвадора Дали: для него нет границ между реальностью и сном. Как нет границ между похоронами и праздником.

Дар художника Тима Бертона ощущаешь в каждом кадре — каждый сантиметр пленки перенасыщен визуальными выдумками. Он любит готический стиль — мрачное средневековье. Разные там горгульи и драконы зримо и незримо витают в его фильмах, и кровь, похожая на яркую жирную краску, льется рекой.

Наконец, он открыл для кино Джонни Деппа. Поэтому его фильмы надо смотреть всегда. Не смущаясь чужими мнениями — лучше составить свое.

Надо знать этого человека. 65-летний бузотер, чья буйная визуальная фантазия вулканировала в диснеевских мультиках для мелкоты, а черный юмор нашел благодарных зрителей в поколениях покрупнее. В первом мультике «Винсент» он сотворил мир сплошных перспективных искажений, заимствовав идею у немецких экспрессионистов. Первый фильм, который мы увидели на пиратских кассетах, был «Битлджюс» — «Жуковый сок» 1988 года. Его легко можно было принять за мультик, и главным аттракционом был не смешной абсурд сюжета, а водопад режиссерских фантазий — он Ниагарой обрушивался на зрителей, захватывая дух.

Рисовать Бертон начал с детства, учился в Калифорнийском художественном институте, и короткометражная анимация «Винсент» была его дебютом. Она немедленно получила награды на нескольких национальных и международных фестивалях. Кроме того, Бертон был автором и иллюстратором детских книжек «Кошмар перед Рождеством» и «Меланхолическая смерть мальчика-устрицы и другие истории».

Комиксоватый «Бэтмен» и почти неуклюжий «Эдвард Руки-ножницы» с максимально изуродованным Джонни Деппом сделали его имя культовым у завзятых потребителей масс-продукции. Но визуальный дар Бертона вынес его далеко за пределы этого круга — его имя запомнили и в артхаусе. Старались о нем не говорить, но помнили и ценили, как в живописи ценят аляповатый, но неотразимый сюрреализм Дали. И, возможно, в дальнейшем кадры фильмов Бертона разойдутся по альбомам, как разошелся тот же Дали, и только повторный просмотр слегка остудит восторги — как музей Дали в Фигейросе слегка охлаждает горячие головы фанов испанского мистификатора.

Среди его самых стильных и артистичных лент — «Эд Вуд», иронический байопик о «худшем режиссере всех времен и народов», авторе упоительно плохих ужастиков с королем хорроров актером Белой Лугоши. Эд Вуд — из лучших ролей Джонни Деппа, фильм надо смотреть непременно.

Его «Марс атакует» сражает почти наивной чистотой выдумки и почти наглой гротескностью марсиан, не лезущих ни в какие ворота здравого смысла. И именно этим берет нас в плен.

Его почерк сразу узнаешь, и одновременно это очень разные фильмы. «Битлджюс» — комедия о привидениях, «Марс атакует» — это как бы «Война миров», но будто разыгранная в кукольном театре, «Крупная рыба» — неожиданно светлая и духоподъемная притча, подобие нашего фильма «Тот самый Мюнхгаузен», «Сонная лощина» — еще один «Всадник без головы», но погруженный в густую готику и сделанный с большим чувством юмора.

Пройдемся по некоторым его шедеврам. Выбор субъективен, задача — напомнить о сокровищах пещеры Али-Бабы, которая в век интернета, стрим-платформ и торрентов доступна каждому. И подарить любопытным кусочек счастья, которое Тим Бертон рассыпает щедрыми пригоршнями. Пусть будет такой наш мини-фестиваль Бертона. Наши пять очень страшных, веселых, упоительных вечеров.

Вечер первый. Тим Бертон с «Трупом невесты»
Мрачный, викторианского стиля городок. Воротилы индустрии рыбных консервов Ван Дорты мечтают войти в высшее общество. У них мешки денег, но они неотесанны. А у обнищавших аристократов Эверглотов атрибутов высшего общества хоть отбавляй, а денег нет. Свое последнее богатство — княжеский титул — они собираются выставить на продажу, выдав дочку Викторию за богатого жениха. Такой жених Виктор как раз и есть у Ван Дортов, и его в оригинальном варианте фильма озвучивает Джонни Депп.

Пришла пора играть свадьбу, но робкий Виктор забыл слова, и пастор отправил его учить текст. Обиженный, блуждал он по темному лесу, когда из-под земли явился ему полуразложившийся, но по-прежнему прекрасный труп женщины в белом, и на костлявом ее пальце было то самое кольцо, которое Виктор должен был подарить Виктории в знак вечной любви. Иными словами, бедняга оказался помолвлен с какой-то посторонней усопшей.

Теперь войдем в положение Трупа невесты. Ее убили, и сердце ее разбито. Девушке нужен человек, с которым она в любви и согласии скоротает вечность. Вот она и приняла Виктора за такого человека и уволокла его за собой в Царство Мертвых, где бары круглые сутки шумят нон-стоп, и так весело, как не бывает среди живых…

Самое забавное: авторы фильма уверены, что этот черный юмор про труп невесты и юношу, которого она уволокла из-под венца, пришел из русской сказки. Возможно, до них долетели отзвуки пушкинской «Сказки о мертвой царевне», хотя эти отзвуки интернациональны и уже аукались в диснеевской «Белоснежке» и дримуорковском «Шреке».

Этот шедевр ручной работы, эту кукольную анимацию Тим Бертон делал 10 лет — старым дедовским способом, когда движения кукол снимают кадр за кадром, без компьютера.

Как большинство полнометражных анимаций, «Труп невесты» — мюзикл. Музыку к обоим мирам — надземному и загробному — написал давний сотоварищ и сотрудник Бертона композитор Дэнни Элфман.

Вечер второй. Тим Бертон о «Планете обезьян»
«Планету обезьян» написал Пьер Буль. Повторив ход Свифта в «Гулливере», прогрессивный француз имел в виду обезьяньи нравы масс-культового общества. «Единственная надежда, что мой рассказ сумеет предотвратить ужасную угрозу, нависшую над родом человеческим», — такой запиской, доверенной морским волнам, начинается книга. Она вышла в 1962-м, а уже в 1966-м явилась первая из ее киноверсий. Улисс Меру стал астронавтом Тэйлором, но шимпанзиха Зира еще оставалась Зирой. Был успех, и пошли продолжения: «Под Планетой обезьян» (1970), «Побег с Планеты обезьян» (1971), «Покорение Планеты обезьян» (1972) и «Битва за Планету обезьян» (1973) — вышло пять серий, не считая мультика. Монстр, тревоживший Буля, — стандартизация масс-культуры — подтвердил свою власть над искусством, превратив сатирическую свифтиаду в один из самых попсовых хитов века. Зеркало, поставленное перед миром стандартов, стало рамой для боевика — но какого увлекательного!

В 2001 году сюжетом заинтересовался Тим Бертон. Но быстро понял, что обезьяны его достали. «Закончу и больше с ними никогда! Они психованные, хуже людей. Ты занят делом, а они скачут на шею и кусают в ногу, чтобы обратить на себя внимание. Я поймал взгляд одной — ну ребята, если я увижу, что на меня так смотрит человек, я дам деру куда подальше».

Возможно, это на него смотрел 196-сантиметровый Майкл Кларк Дункан в гриме гориллы после того, как на съемках растянул лодыжку, и его увезли в больницу прямо в шерсти и со звериным оскалом. «Меня доставили в доспехах и маске, как пятитонного слона — и все уставились на меня, словно привезли живую гориллу», — вспоминал он.

Обезьяньи гримы делал оскаровский лауреат Ричард Бэйкер — его работу мы знаем по «Гринчу, похитителю Рождества». Артистам вставляли страшные зубы, и они по три-четыре часа сидели в кресле гримера, пока их лица облепляли латексом. И были сняты пять разных финалов, один сокрушительней другого. Остался, понятно, один — самый фантастичный.

Много слухов ходило насчет анонсированной сцены секса между героем 28-летнего Марка Уолберга и шимпанзе в исполнении Хелен Бонем Картер — никто не верил, что Тим Бертон отважится ее снять. Уолберг успокаивал: «Надеюсь, мы сможем преодолеть психологический барьер».

Действие происходит в 2029 году, тогда казавшемся очень далеким, и астронавт обучал обезьян водить звездолет. Фильм словно предсказал катастрофу в Сибири, когда пилот А-310 пустил сынишку порулить и угробил 75 пассажиров вместе с экипажем и новеньким лайнером.

Вечер третий. Тим Бертон о демоне-парикмахере
«Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит» — мюзикл. Сам Тим Бертон, впрочем, называет его комической оперой. Но фильм не столько смешит, сколько играет в страшилку. За основу взят бродвейский мюзикл Стивена Сондхайма (несколько лет назад его поставила и наша «Таганка»). Имя Стивена Сондхайма тоже повышает градус наших ожиданий: это один из самых известных поэтов и композиторов Бродвея и Голливуда, у него только премий «Тони» семь штук — больше, чем у кого бы то ни было. Он Пулитцеровский лауреат и лауреат «Оскара».

В фильме героя играет Джонни Депп. Звездой его сделал именно Тим Бертон, сняв 26-летнего рок-музыканта в фильме «Эдвард Руки-Ножницы». И Депп стал знаменит. Потом он снимался у Бертона в фильмах «Эд Вуд», «Сонная лощина», «Чарли и шоколадная фабрика», озвучил героя в анимационном «Трупе невесты». Он для Бертона, как талисман. «Он — как пластик, меняющий форму в соответствии с поставленной задачей, а мне нравятся актеры именно такого типа», — говорит режиссер.

Джонни Депп платит Бертону той же монетой. Он признается: «Если Тим захочет снять 18 миллионов футов пленки, на которой я буду три месяца сидеть, не моргая перед горящей лампочкой, я это сделаю».

В «Суини Тодд» Деппу не нужно сидеть, не моргая. Ему в роли парикмахера-маньяка нужно убивать клиентов. Все это — акт мести героя за поруганную в юности любовь. А на самом деле такие вещи, как сюжет и смысл фильма, мне кажется, интересуют Бертона во вторую очередь. Для него форма — менее всего сосуд для содержания. Как раз напротив: форма для него и есть содержание, а фабула — лишь подходящее вместилище для этой формы.

Вот и в случае с «Суинни Тоддом»: макабрический сюжет нужен Бертону для того, чтобы развернуть любимые им картины мрачного диккенсовского Лондона. В почти монохромном изображении. И гримы дать макабрические — как в опереточном аду. И поиграть в наивную предрасположенность к ужасам. Чистой воды экзерсис, упоение эстетикой как таковой, игра стилями, нервов щекотанье.

Но даже напоминая сразу всех чертей на свете, фильм обладает неотразимым обаянием таланта: Тим Бертон всегда Тим Бертон.

Вечер четвертый. Тим Бертон о «Крупной рыбе»
Бертон создал свой сюрреалистический мир, его отвязная фантазия и веселит, и омрачает. Если это комедии, то «черные», если ужастики, то смешные — вспомните «Жуковый сок», «Эда Вуда» или «Сонную лощину».

Бертон неповторим, но его «Крупной рыбе» можно найти параллель: «Тот самый Мюнхаузен» — такая же безбрежная, смешная и грустная философская фантазия Григория Горина и Марка Захарова. Ее герой, как и Эд Блум из «Крупной рыбы», не отделяет выдумку от жизни и потому кладет на обе лопатки скучных людей. И точно так же придуманный им мир становится главнее реального — он красочнее, умнее и глубже, он и есть настоящая жизнь.

Напомнит о «Мюнхаузене» и эмоциональный итог этой истории про старика, который на смертном одре не расстается со своими причудливыми историями. Он их рождает пачками, вспоминая приключения в компании своих мифов. Хотя, конечно, картина Бертона снята во всеоружии спецэффектов и голливудского бюджета.

В ней два пласта. В первом, прозаическом, родные собрались у постели умирающего, который живее всех живых, потому что не собирается лечиться от своих фантазий. Во втором, романтическом, — истории, которые он вразброс вспоминает, оживают на экране и, соединяясь, становятся его жизнью. Все эти сказочные леса и утонувшие в них города его грез. Его Китай, где много солдат, для которых поют двухголовые дивы. Его великан, похожий на обедневшего Гулливера. Его хэмингуэевская рыба, вечно ускользающая, как счастье.

Старого Эда играет потрясающий Альберт Финни. Эда молодого играет Эван МакГрегор, обнаруживший с Финни несомненное сходство, как внешнее, так и душевное.

Это целебный фильм. В него, чем дальше, тем больше влюбляешься, а потом ставишь на полку рядом с самыми глубокими созданиями человеческого гения — туда, где Рабле, Свифт, Булгаков, Шварц и Феллини. Чтобы постоянно к нему возвращаться.