Выставка «НЕМОСКВА не за горами» открывается в Манеже Петербурга

Выставка «НЕМОСКВА не за горами» открывается в Манеже Петербурга

Проект «НЕМОСКВА», придуманный в 2017-м Алисой Прудниковой, начатый Государственным центром современного искусства (ГЦСИ) и подхваченный Пушкинским музеем, частью которого стал ГЦСИ, изначально был задуман как история с обширной географией.

Ее этапы — исследование арт-сцены в тридцати трех городах; путешествие международной команды кураторов по Транссибирской магистрали и симпозиум с их участием в городах России; выставка по итогам поездки в Брюсселе — в Центре изящных искусств BOZAR; первая кураторская школа в городе Сатка. Нынешняя выставка в петербургском «Манеже», что масштабно представляет проект «НЕМОСКВА» в России, не финал проекта. Скорее, торжественное прибытие транссибирского экспресса (который успел стать трансъевропейским после остановки в Брюсселе) в Северную Венецию.

Поэтому выставка в «Манеже» не подведение итогов проекта, тем более — не смотр достижений российского современного искусства в регионах. Ставка сделана не на локальную идентичность, сколько бы яркой она ни была, а на индивидуальные высказывания кураторов. Именно кураторы становятся теми рассказчиками или «модераторами» беседы, которые приводят с собой художников, близких им по духу и отношению к искусству. Выставку делали семь кураторов: Оксана Будулак из Красноярска, Артем Филатов из Нижнего Новгорода, Герман Преображенский из Тюмени и Томска, Владимир Селезнев, Светлана Усольцева и Евгений Кутергин из Екатеринбурга, а также Антонио Джеуза, итальянец в России и единственный москвич в «НЕМОСКВЕ».

А с платформы говорят…
Поезд, если вспомнить инсталляцию Ильи Кабакова, которая открывала его выставку в Эрмитаже, прочно склеился с образом «будущего, в которое возьмут не всех». А уж те пассажиры, которые получили билеты и успели загрузиться, наверняка прибудут в светлое будущее. Уж не его ли обещают большие черные буквы на фоне белых колонн Манежа «НЕМОСКВА не за горами»?

Обещание это напоминает сразу две работы. Во-первых, инсталляцию Бориса Матросова «Счастье не за горами» (2009) на набережной Камы в Перми. Лаконичная, как лозунг, и яркая, как обещанная утопия, инсталляция Матросова фактически воспроизводит отношения текста и пространства в картинах Эрика Булатова. Но не на плоскости картины — а посреди реальной набережной и на фоне речных далей. Во-вторых, название отсылает к громкой истории пару лет назад, когда пермский стрит-художник Алексей Илькаев, закрасив и заменив несколько букв, подправил надпись и превратил слово «счастье» в «смерть». Помимо «вторжения» в городскую среду и мрачного комментария к старой работе в новом контексте рекламного оптимизма, акция эта апеллировала еще и к старинному наставлению Memento mori, столь любимому создателями голландских натюрмортов. В результате в названии выставки в слове «НЕМОСКВА» сошлись контрастно противостоящие друг другу «Счастье» и «Смерть». Двойственность этих мерцающих смыслов определила структуру выставки.

И — единственный site-specific проект выставки «Станция Дистопия» Александра Морозова. Между этажами Манежа завис «дирижабль», похожий на взлетевший библиографический указатель и на модель летающего города Георгия Крутикова. Вместо домов тут — ящички с номерами особых или специальных бюро, в обиходе — «шарашек». «Станция Дистопия» посвящена Манежу и автору проекта его реконструкции — архитектору Николаю Евгеньевичу Бенуа, который как раз в «особом» КБ отсидел без малого четыре года, с лета 1931 по лето 1935-го, занимаясь апгрейдом Конногвардейского манежа в гараж ОГПУ.

С Гоголем на дружеской ноге
Но первая работа Маяны Насыбулловой встречает зрителей сообщением «Опять ничего не происходит» — в дуге смайлика на фоне ватных «кучевых» облаков на нитях серебристого дождя. Она еще смешивает разочарование и детскую веру в чудо в одном коктейле. Но за этим занавесом, который одновременно манит зрелищем и останавливает репликой разочарованного зрителя, нас ждет триллер, трэш, летаргический сон и рисунки снов уставшего солдата, и хлябь болот, разверзшаяся на полотнах, фотографии женщин — заключенных, и «Парк культуры и отдыха», которому позавидовал бы Теренс Малик… Посмертная маска Гоголя, связанная из лоскутов постельного белья, на матрасике, которым накрывают пчелиный улей (работа Ольги Ростроста), выглядит оберегом и проводником в этом гротескном мире. Создатель «Вия» и «Старосветских помещиков», «Носа» и «Невского проспекта» явно не чужой в «НЕМОСКВЕ».

Место, обозначенное через отрицание, неизбежно выглядит синонимом не только английского nowhere, но вообще — небытия. Не отсюда ли мотивы гиньоля, отчетливее всего заявленные в проекте куратора Артема Филатова «Смерть не за горами»? Филатов, заимствовав название из старой работы Илькаева, представил также его новый проект, отсылающий к средневековому мотиву «плясок смерти». Правда, вместо пляски — беговая дорожка, по которой чем быстрее бежишь, тем ярче неоновая надпись над ней «Ты все равно умрешь».

Любопытно, что куратор отчасти использовал еще и стратегию интервенций в «чужое» пространство, востребованную современными художниками. Филатов не стремится ограничить пространство показа, но наоборот — вроде бы распыляет силы. Застывший фонтан в полтонны весом парит над лестницей. Художник Василий Кононов-Гредин, которого вдохновил фонтан из родного Кирова и найденное в интернете фото округлой чаши его итальянского собрата образца 1965 года, создал идеальный образ зависшего времени. Владимир Чернышев предлагает отдохнуть посетителям у бассейна, только вот заполнен тот тягучим черным гудроном. Петербургская группа iBiom организует «Чуткий сервис» (2020), сняв танцевальный перформанс с тряпками, щетками, ведрами и превратив всю экспозицию в стерильную территорию ЗОЖ. Лишь некоторые их объекты, вроде постера, обещающего экзоскелет нового поколения с повышенной степенью тактильностью, пробуждают тревожное любопытство зрителей. Синие перчатки на экзоскелете очень напоминали те, что мы носили весной во время начала пандемии, чертыхаясь и тихо зверея.

Гуляем по «правилу шва»
Разные кураторские проекты перекликаются, аукаются. Так, интервенция и выстраивание отношений с городским пространством оказываются важными также для куратора Светланы Усольцевой. Художница Ася Маракулина, приехав из Перми в Питер, выписывает петельки, гуляя вокруг домов, «сшивая» прогулками улицы и создавая «свою» ткань города (эта ткань обернулась платьем-речкой с рукавами-каналами в инсталляции «Правило шва»). Асино описание «тайных» прогулок в чужом холодном городе завораживает печалью одиночества и волшебством изобретенного обряда. А вот четверо художников из Краснодара Макс Алёхин, Александр Гончаренко, Дмитрий Крамарь и Сергей Люлюкин, наоборот, картографируют ничейные места «отчуждения» в родном Краснодаре, будь то башня или старые баржи, чтобы «возвратить» их в общую жизнь выставкой, вечеринкой, концертом…

Для Усольцевой «Мимикрия» становится ключевым словом. Она помогает превратить повседневные действия в свой личный перформанс, обнаруживает магический потенциал творчества. И тогда Анастасия Богомолова и Анна и Виталий Черепановы могут устроить свою documenta в Касселе. Кассель они находят на юге Челябинской области, где также есть Париж и Берлин, Лейпциг и Фершампенуаз… Это названия сел, в которых жили казаки-нагайбаки, храбро воевавшие в походах России во время Наполеоновских войн. В память о воинской славе их села были названы именами городов, где они участвовали в сражениях. И в этом уральском Касселе, в чистом поле, художники и проводят свой фестиваль. И кто скажет, что это не documenta? Документа — хотя бы потому, что на видео запечатлена, задокументирована.

Ритуалы Хроноса
Другой способ «вторжения» искусства в повседневность демонстрирует проект куратора Владимира Селезнева «Парк культуры и отдыха». В этом Парке живут деревянные скульптуры художника на пенсии Николая Акимова из Выксы, рельефные граффити, созданные Анной и Виталием Черепановыми из отживших свое тряпиц, старая «Ока», у которой вместо руля — звуковая диджейская установка (группа «Север-7» предлагает «Звуковую прогулку»), полотна Егора Федоричева, в которых «дичь» с натюрмортов превращается в брутальную абстракцию… Это не столько вторжение, сколько переработка — старых вещей, деревьев, образов. Словом, то самое занятие, которое как поэтическое воспел Бодлер в «Вине тряпичников». Эта поэтическая практика в 21-м веке обретает оттенок экологически грамотного ресайклинга. Но и сейчас в нем жива тайна превращения зряшной материи в нездешний образ, то ли из детского мультика, то ли из сказки о Синей Бороде. Художники же предстают скромными тружениками Хроноса, терпеливо «перелицовывая» материю прошлого, как старое пальто.

Герман Преображенский в кураторском проекте «Материальный ресурс», на первый взгляд, именно материю ставит в центр. Александра Мельникова снимает новые видео поверх записи старой телепередачи 15-летней давности, в которых визуальные «помехи» выдают возраст пленки. Александр Никольский исследует «оптику материального». Митя Главанаков создает образ «Болота», похожего на самогонный аппарат, но оказавшегося местной платформой цифрового взаимодействия, соединяющей всех со всеми. В итоге в этой истории именно работа художников оказывается тем «материальным ресурсом», благодаря которому рождается масштабная тотальная инсталляция. Их знакомство, общение и коллективная работа и есть главный результат, который останется и после закрытия выставки.

Проект Преображенского отчасти перекликается с теорией производственного искусства. Рифму к последнему можно найти и в «Заводском альбоме» Дмитрия Коротаева, художника из Ижевска. В его инсталляции на нижней полочке — небольшой, слегка облупившийся бюст Маяковского. Поскольку инсталляция вполне камерная, жест «Рабочий-художник — пролетарскому поэту» выглядит не плакатным, а лирическим. Таким же, как «Заводской альбом». В альбоме рисунки — справа, тексты — слева. Рисунки — понравившиеся образы из фотографий, иллюстраций, снимков из ленты друзей. Найденные объекты, присвоенные с помощью карандаша. Тексты — рабочие заметки «для себя». Вот, например: «Завод — это когда ты подводишь свои часы не по интернету, не по часам Московского Кремля, а по часам на проходной завода». В рисунках — параллельная чужая жизнь. В текстах — наблюдения над собой и заводской жизнью. Тексты и рисунки соседствуют на развороте страниц случайно. «Заводской альбом» — единственное место, где они встречаются. Правда, не единственное, где граничат ЛЕФ и концептуализм.

Словом, не верьте тому, что здесь «опять ничего не происходит». Происходит гораздо больше, чем можно рассказать. Приходите — увидите. «НЕМОСКВА» не за горами.

Иллюстрация к статье: Яндекс.Картинки

Читайте также

Оставить комментарий

Вы можете использовать HTML тэги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>

Лимит времени истёк. Пожалуйста, перезагрузите CAPTCHA.