На Венецианском кинофестивале пока два общепризнанных лидера. Согласно обоим рейтингам ежедневного журнала CIAK — критики и публики — парад конкурсных фильмов с большим отрывом возглавляет «Офицер и шпион» Романа Полански. Картину об антисемитском судилище над офицером французской армии Альфредом Дрейфусом, в 1894 году обвиненным в шпионаже в пользу Германии, многие считают пока лучшей, и феминистскому жюри придется решать трудную дилемму: либо продолжать обструкцию режиссера как беглого преступника, либо поступиться принципами и судить как художника.

Особый интерес был к премьере «Джокера». Предыдущие версии этого сюжета — экранизации популярного комикса, и все ждали, что новенького внесет в миф Тодд Филлипс, чьи режиссерские достижения до сих пор ограничивались уровнем «Мальчишника в Вегасе». Его фильм стал сюрпризом: это вообще не комикс, в нем уже нет Бэтмена и нет фантастики — есть пусть сновидческая, но реальность.

Это предыстория всем знакомого сюжета. Действие происходит по-прежнему в Готеме — предельно замусоренном, измазанном граффити, полном неуправляемого насилия, абсолютно похожем на закоулки любого современного города — хоть нью-Йоркского Гарлема, хоть парижского Пляс Пигаль. Еще нет Бэтмена, а будущего Джокера еще зовут просто Артуром, он подрабатывает клоуном, выступает на улицах, в детских больницах, хочет веселить людей, доставлять им радость, а его за это постоянно избивают разнообразные подонки. Он чувствует себя фриком и пытается как-то встроиться в этот мир, стоически выдерживает допросы социальных работников, упорно ищет свою идентичность, пытается установить собственное происхождение, которое скрывает от него любимая старая мать. Но отчаяние заставляет его написать в дневнике: «Не знаю, в чем больше смысла — в моей жизни или в моей смерти». Как подчеркивает режиссер (он же соавтор сценария), его интересовала не история Джокера, а история превращения в Джокера. Судьба клоуна, под давлением общества ставшего исчадием ада, равна метафоре: во всем нашем мире буйно прорастают всходы мирового зла, грозящего смести цивилизацию. Картина вызывает бездну мрачных ассоциаций с реальностью, но при этом она живописна, динамична и обладает бешеной энергетикой.

Хотя актерский состав силен и включает Роберта Де Ниро в роли телезвезды, фильм делает Хоакин Феникс с его глубоко запрятанной взрывной энергетикой: он сыграл характер уже не из комикса — психологически сложный, затравленный, растерянный, пытающийся найти равновесие с миром и с самим собой. Сыграл человека трагически одинокого и непонятого, которого постоянно унижают. Человека отдельного, у которого и юмор — отдельный, и фактура начинающего Квазимодо (для этой роли актер сбросил почти 20 кило). Феникс уже трижды номинировался на «Оскара» — теперь, надеюсь, его ждет убедительная победа.

Судьба клоуна, под давлением общества ставшего исчадием ада, равна метафоре: в мире прорастают всходы мирового зла, грозящего смести цивилизацию
То, что типичный комикс авторы фильма сумели претворить в трагедию, вобравшую в себя многие устрашающие мотивы нашего времени, в развернутую метафору умонастроений эпохи близкого апокалипсиса — само по себе род фантастики. Это необыкновенно серьезно и необыкновенно волнующе — во многом совершенная стилизация под лучшие образцы кино 70-х, почти не уступающая им по силе воздействия. Такие фильмы делают историю кино и мирового сообщества.

Весьма лукавый фильм вновь сотворил Паоло Соррентино: сиквел сериала «Молодой папа» — «Новый папа». Как и первая часть, он балансирует между верой и неверием, открывает нам закулисье Ватикана, несовместимое с Заповедями, — показывает веру как эманацию тотального ханжества, ставшего идеологией миллионов. На сатирический ракурс настраивают уже вступительные титры: они идут на фоне ухмыляющихся блудниц, и сам крест нам похотливо подмигивает. Вымышленного Пия XIII — бывшего Ленни Белардо — снова играет невозмутимый Джуд Лоу, но сюжет проделывает кульбит из авантюрного романа: в момент проповеди с балкона папу сражает удар, и понтифик впадает в кому, нужно срочно искать нового папу. Выбор падает на британского аристократа Джона Браннокса, который уже не помнит размеров своего имения, но оно точно превосходит габариты такого малышки, как Ватикан. Он изнежен, постоянно декларирует свою ранимость и при первом своем появлении неотличим не только от исполнителя роли Джона Гэвина Малковича, но и от Владимира Ильича Ленина — грим, костюм, галстук и штиблеты настолько похожи, что начинаешь предполагать здесь специальный режиссерский умысел. Но Соррентино слишком умен и талантлив, чтобы что-либо делать в лоб — ассоциации влетают и улетают, оставляя нужное послевкусие.

В информационной программе Венеции показали только две части нового сериала — 2-й и 7-й эпизоды. Они чрезвычайно разные по тону и стилю — вероятно, в полном объеме режиссер не предполагал (или не сумел) выдержать единый ритм, и то, что в начальных сериях выглядит динамичным и полным сарказма, в дальнейшем срывается в патетику, делает картину заторможенной. Похоть, правящая бал в первом эпизоде, продолжается лишь в титрах 7-го, на проходе атлетического Лоу по пляжу в окружении близких к обмороку девиц, а затем возникает сцена с больным мальчиком, когда венецианский доктор, владелец грандиозного палаццо и модельной супруги, ждет от воскресшего папы чуда (в роль супруги российская актриса Юлия Снигирь). Где-то между этими двумя частями должны развиваться интригующие коллизии с двумя понтификами: один пришел на замену мнимо усопшему, но тот некстати воскрес и ушел в мир уже в качестве нового Христа.

В любом случае «Новый папа» обязателен к просмотру: он снова изысканно красив, мастерски жонглирует традициями классической живописи и глянцевых журналов, в нем бездна иронии и подтекстов, а заодно множество отсылов к реалиям распадающейся Европы с ее брекситом и опасным балансом между деловитостью и богомольством, желанием сохранить себя как цивилизацию и призывами к ее дехристианизации под напором крепнущего ислама. Это фильм, впрямую говорящий о кризисе всех церковных институтов, беззастенчиво живущих двойной моралью.