Что такое война, почувствовали зрители Платоновского фестиваля на показах спектакля «Фаина. Эшелон». Вместе с известной актрисой Еленой Санаевой они провели полтора часа в одном вагоне и за одним столом, чтобы помянуть ушедших и по-новому прочувствовать радость бытия.
Спектакль «Фаина. Эшелон»

Спектакль поставил худрук театра «Школа современной пьесы» Иосиф Райхельгауз по воспоминаниям своей матери. Сама книжка «О том, что помню… прошло… тревожит» — безыскусный рассказ об очень насыщенной, трудной, полной уникальных и типических событий 80-летней жизни. (Фаина Райхельгауз мирно ушла на 92-м году, перецеловав фотографии детей и внуков.) Для постановки были выбраны фрагменты, в основном связанные с 1930-1940-ми годами: довоенный уклад еврейского колхоза под Одессой, страшная дорога в тыл, потеря родителей, тяжелая работа в эвакуации, свадьба с героем-танкистом…

— Я дал книжку Елене Санаевой, поскольку коллеги шутили, что она в одной из ролей похожа на мою маму. Елена Всеволодовна сказала, что знает, как это сыграть, если я придумаю пространство. Решение нашла моя дочь Мария Трегубова — очень востребованный театральный художник, при таком материале она не могла мне отказать… — рассказал режиссер. — Собственно, вся моя находка — в том, что актриса варит настоящий борщ. Моя мама фантастически готовила. В нашем доме часто бывали друзья и коллеги, политики. И она всех кормила. Они что-то спрашивали, мама рассказывала. У Елены Всеволодовны тоже замечательный борщ. Собственно, все репетиции сводились к тому, чтобы борщ «укладывался» в текст, а текст в борщ. И я не сделал актрисе ни одного замечания. Она репетировала, а я плакал.

В отличие от многих режиссеров, Иосиф Райхельгауз не боится раскрывать публике детали постановки. Все подробно расписано и на сайте театра, и в интервью, есть даже видео с кульминационным моментом спектакля. Да что там — на Культура.рф есть его запись целиком.

То есть сегодняшний зритель, скорее всего, заранее знает, что будет сидеть в тесной компании за винтажным столом, на стуле, который помнит не одну свадьбу и не одни похороны. Что Елена Санаева будет буднично резать морковь и лук, а потом жарить их на сковороде и бросать в кастрюлю. Что на экране появятся фотографии из семейного архива и кадры с прекрасными артистами из телефильма «Эшелон» (1988), одним из постановщиков которого был все тот же Райхельгауз. Что актриса Татьяна Циренина будет возникать то тут, то там — вдалеке, тенью погибшей матери Фаины.

Но все это неважно, потому что соль спектакля — в ощущениях. В отзвуках колыбельной на идиш и хрустальном звоне балалайки (музыку Алексея Архиповского здесь исполняет Михаил Кандауров — выпускник Воронежского института искусств). В вибрации «эшелона», в домашнем запахе зажарки, который так контрастирует с тем, о чем повествует героиня: у мамы снесло половину головы и оторвало ноги, односельчанина-немца заставили закопать живьем детей от еврейской жены…

Елена Санаева говорит обо всем этом неторопливо, ровно, как бы невзначай, за привычным женским делом. В ее текст, как в борщ, накрошены воспоминания разного рода. Здесь она добавит соли, там остроты, а «если свекла несладкая, можно и сахарку положить». Рядом с горем, предательством, подвигом, чудом спасения — мамин хлеб, оркестр русских народных инструментов в еврейском колхозе, дача у моря, где цвели абрикос и вишня.

Фаина Иосифовна в своих воспоминаниях не акцентирует ни страдания военного времени, ни послевоенные тяготы. Она не дает оценок. Не клеймит неблагодарного красноармейца, который ее обокрал, не осуждает земляков за благосклонность к оккупантам, не превозносит праведников — хотя помнит всех, в том числе украинского полицая, который спас ее подругу, поставив под угрозу свою семью.

«Некоторые кладут в борщ перец и лавровый лист, но я считаю, это излишне», — вскользь бросает актриса. В спектакле тоже обошлись без «специй», справедливо полагая, что нагнетать напряжение там, где текст и так возьмет за душу, не стоит. Напротив, режиссер как будто боится поднять пафос и осторожно сбивает его, не давая зрителям расплакаться прямо за столом в ожидании угощения. Только ком к горлу подступил — стелем скатерти, разбираем ложки. За финальным потрясением следует приглашение к столу.

Опять же — заранее понятно, что этим должно было кончиться, форма обязывает. Но тот, кто уплетает борщ среди разбросанной посуды, как-то заново, нутром, осознает: счастье не в отсутствии страданий, а в том, что человек их пе-ре-жил. И возможность спокойно угостить хороших людей, вспомнив тех, кого уже нет, — уже счастье.

Елена Санаева, актриса театра «Школа современной пьесы»:

— Я застала время, когда слушать ветеранов стало невозможно, ведь не все обладали талантом рассказчика. Те фронтовики, кого я лично знала (например, драматурги Александр Володин и Михаил Львовский), никогда об этом периоде не писали и не говорили. Для меня люди, вынесшие войну на своем хребте, — святы. Так же как свята семья Фаины Райзхельгауз, в чьей судьбе, как в капле воды, отразилась судьба нашей страны. Я пытаюсь рассказать об этом просто, без собственных переживаний, без наигрывания: мол, знаете, это та-а-ак было тяжело… Мне довольно тяжело играть в этом спектакле. Но тут одно из двух — или сиди дома вышивай крестиком, или работай. Да, горькая история у нашей страны, но все равно она прекрасна. Как сказал Леша Герман: «Мы народ, может, неважный, но лучше я не встречал».