В России сегодня только одна выставка с работами Булатова — в Арсенале, в Нижнем Новгороде. На выставке «Живу — вижу. Художники и поэты круга Всеволода Некрасова», которую сделал Пушкинский музей, среди 67 графических работ, представляющих часть собрания поэта-концептуалиста, можно увидеть знаковые произведения художника «Севина синева», «Там — там — а там и дом», «Свобода есть свобода». В октябре — ноябре обещают также большие выставки также в музее в Нижнем Новгороде, и в московском Мультимедиа Арт Музее.

Анна Чудецкая, куратор выставки в Арсенале, приводит слова Всеволода Некрасова об Эрике Булатове: «Эрик ходит напрямик — / как привык. / Эрик знает как. / И я хочу так…». В свою очередь Булатов создал большой живописный цикл, в котором слова ведут в пространство картины, выстраивают — его так же, как сознание. И если слова «Черный ветер, белый снег» — цитата из поэмы Блока, то все остальные, от «Живу — дышу», «Свобода есть свобода» до «Вот» — опираются на «конкретную» поэзию Всеволода Некрасова.

Как и поэт, Булатов работает со словом, стертым от употребления. Будь то лозунг «Слава КПСС», указательное слово «Вот» или слово «Свобода», разворачивающееся от плоскости картины и уводящее в даль небесную. Слова превращаются у Булатова в визуальный образ, обретают плотность, трехмерность (в последних проектах — так вырастают в громаду стальных объектов).

Хочется сказать, что Булатов вышел из поэзии так же, как из картины XIX века. Но это будет не совсем правда. Он не выходит из картины. И не уходит из поэзии. Ученик Фаворского и Фалька, он выстраивает отношения между плоскостью картины и изображенным пространством таким образом, что зритель оказывается у входа в ее пространство. Ярче всего это эффект ощущается в полотне «Картина и зрители», счастливым обладателем которой стала в 2017 году Третьяковская галерея благодаря дару фонда Потанина. Диалог Эрика Булатова с полотном Александра Иванова становится «порталом», который ведет зрителя прямиком в классическое полотно.

Это не эскапизм. Скорее — формула профессионала. Как говорит Булатов в документальном сериале Третьяковской галереи: «Я хотел всегда доказать, что социальное пространство ограничено. Оно имеет границу. И свобода всегда за этой границей». Свобода — ключевое слово для понимания творчества Булатова. И «Горизонт», и «Слава КПСС» были, в сущности, о том пределе, который загораживал пространство — прежде всего для мысли, сознания. Булатов напомнил формулу Некрасова в недавнем интервью Forbes: «Наше искусство — это искусство эпохи возражения». Там, где нет возражений, нет и мышления.

«Возражения» работ Булатова начисто лишены иронии соц-арта. Они бесстрастны, как диагноз окулиста, фиксирующего катаракту, которая закрывает поле видения и меняет взгляд. И прав Илья Кабаков, заметивший в книге «60-е-70-е»: «Подлинное и мучительное открытие, сделанное Э.Булатовым, состоит в том, что… нет на самом деле разделенности этих сфер, и нельзя спрятаться от всепроникающего, всепронизывающего ветра идеологического языка, дующего вокруг наших домов и мастерских, захватившего все наше пространство, пронимающего повсюду и, что самое важное, — существующего и внутри нас самих. (…). Каждый понимает, знает по опыту, что от этого «спрятаться» невозможно и что «это» уже проникло в наше святое святых — в любимую и такую береженую Культуру и Искусство».