Алая тушь — это защита от злых духов. У гейши на портрете алым подведены глаза, алым карандашом подведена на снимке нижняя губа. «Это для того, чтобы показать, что гейша — живой человек, ведь такое белое лицо похоже на маску смерти».
Выставка «Японская литература глазами японских фотографов. Хироси Мидзобути и его ученики»

Куратор выставки «Японская литература глазами японских фотографов. Хироси Мидзобути и его ученики» Анна Пушакова подводит нас к серии снимков, где юную гейшу одевают: на крупном плане виден ворот одного из 4-5 кимоно, которые всегда на девушке, — у него красный контур, и это показывает, что кимоно одеты на майко. То есть на совсем еще юную гейшу, ученицу. Красные контуры, приглядевшись, можно увидеть на кимоно и на улице, а вот это не увидишь практически нигде — на снимках Мидзобути вокруг тел облачающихся девушек струится тонкий шелк, которым, 7-метровым, во много слоев, на глазах у нас, ее затягивают. Гейшам тут наносят макияж, их причесывают, учат взбивать кисточкой, до пены, чай (как уверяет Анна, европейцу в рот этот чай не взять), по специальным нотам играть на кото, специальных струнных инструментах. И сами девушки у Мидзобути, допущенного в этот закрытый мир и снимающего его с начала 70х, — не застывшие героини рекламных проспектов, но живые, веселые, куда-то спешащие, украшающие парики веселенькими заколочками.

Старинной столицы

Нары весенней дары

Вишни об осьми лепестках

В чертоге Девятого неба

Ныне блещут благоуханьем.

Каждая гейша должна была этот хайку из классического японского сборника «Сто стихотворений ста поэтов» с любого места подхватить и продолжить (девушек учили не только музыке и манерам, но и литературе). А ученик Мидзобути фотограф Мацуи Хиротомо, вдохновившись поэтическим образом 1235 года, создал «стихотворение в кадре», на его фото — сакура во дворе храма: строгие тона, режущая глаз резкость. Это была идея мастера — ученики должны были вспомнить любимые строки в «Ста стихотворениях…» и по их мотивам найти сюжет для съемки. И вот — поэтические репортажи и живописные стоп-кадры, пойманные ассоциации, строки, прокомментированные цветом и ракурсом. Как, например, «Благоухание цветов сливы» (так кадр, где на черную ветку бабочкой сел сиреневый цветок, и называется). Кумагаи Фумио почувствовал его за строками:

«Ну что я скажу в ответ?

Мне сердце твое неизвестно.

Но мило по старине

Мне это селенье: цветы в нем

По-прежнему благоухают».

А сам мастер взялся за более сложную задачу: в фотографических образах подать современному зрителю памятник японской культуры — «Повесть о Гэндзи», первый роман в истории, приписываемый даме при императорском дворе конца первого тысячелетия. Герой романа, принц Гэндзи, с изысканно скучающим видом покоряет всех попадающихся ему женщин, умирает от старости, дело продолжает его сын… Мидзобути в подборке «иллюстраций» к книге идет поперек средневековой натуралистичности, оставаясь при этом, как ни странно, верным духу повести, полной ярких образов и описаний. В главе «Тройной узел» описывается уход героини в лучший мир в ночь сильного снегопада, и мы видим зимнюю реку, над ней — алая тумба моста, мост под шапкой белого снега. А вот в кадре сплошной красный покров из кленовых листьев в реке Удзигава — там как раз проходит действие главы «Плющ», в которой главный герой поздней осенью приходит к любимой сводной сестре, «Девы у моста» — фотограф неожиданно увидел их в образе… двух тумб в святилище Ками-Удзигами.

Гейши у Хироси Мидзобути — не раскрашенные куклы без эмоций, но живые, веселые, куда-то вечно спешащие девушки
Цвет в руках мастера меняет тона, из бьющего по глазам становясь сдержанным и нежным, то изнутри подсвечиваясь, то уходя во тьму. Гораздо сложнее с этим историческим артефактом, им уже не измениться. И в том их сила.

Выставка приехала в Музей Востока из Санкт-Петербурга: Хироси Мидзобути, показав ее в прошлом году в Пушкинском Доме, оставил собрание вдохновленных высокой литературой снимков в дар Институту русской литературы. Кураторы Музея искусства народов Востока дополнили поэтические порывы японских мастеров экспонатами из своих фондов, прибавив художественному высказыванию Мидзобути с коллегами новых смыслов — литературных, разумеется.

Так, между навеянных литературой фотографических фантазий на стенах музея вдруг появляется стенд с «Повестью о Гэндзи», изложенной более двухсот лет назад на толстом картоне в картинках — золотой и ярко-красной краской, тончайшем штрихе тушью: Гэндзи встречается с будущей женой, пока еще крохотной девочкой, неподалеку плавают оранжевые утки-мандаринки, девочки лепят из снега ком.

Все вдохновенно и продуманно — как наряд гейши.