10 ноября 1964 года — меньше чем через месяц после смещения Никиты Хрущева — в кинотеатрах утренними сеансами начали показывать дебютную картину режиссера Элема Климова «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен». Хитом детского кинопроката фильм не стал. Зато даже на утренних сеансах было полно взрослых. Потому что картина оказалась не только смешной комедией из пионерской жизни — но и важным, драматичным, «по-оттепельному» неоднозначным разговором об устройстве жизни и будущем.Элем Климов, снимая свой первый большой фильм, очевидно, торопился: не дождался даже выпуска из ВГИКа, став режиссером полноценной мосфильмовской картины еще в студенческом статусе. Как будто чувствовал, что эпоха «советской новой волны» — резковатых, неоавангардных фильмов — подходит к концу, и нужно успеть сказать в ней свое слово.

Успел. «Добро пожаловать…» был снят и впервые показан в контексте не более поздних и стилистически мягких фильмов о детях (таких как «Доживем до понедельника», например), а «молодого кино» — такого, как «Мне двадцать лет» («Застава Ильича»), «Я шагаю по Москве», «Июльский дождь»… Работы действительно молодых авторов ни с чем не спутаешь: им всегда хочется применить на практике весь кругозор и насмотренность, поиграть со стилями и одновременно рубануть правду-матку.

И все это получилось, причем даже с перевыполнением: картина вышла мало того что вызывающе несоветской… но еще и не антисоветской. Так что уже в наши дни, шестьдесят лет спустя (да, у «Добро пожаловать…» в этом году юбилей!), картину с удовольствием смотрят и те, кто до дрожи ненавидит «совок», и любители лучшего в мире советского мороженого. Вот так неоднозначность может примирять антагонистов. Всегда бы так!..

Парники, цветники, мероприятия

Основные съемки картины велись в Тульской области, рядом с городом Алексин. Здесь, на берегу Оки, в советское время были построены буквально десятки профсоюзных пансионатов, санаториев, баз отдыха — и, конечно, пионерских лагерей. Мостик в настоящее: тогда путевок и билетов «на море» тоже хватало далеко не всем желающим. Поэтому развивали среднерусские курортные зоны.

Лагерь, где снимали «Добро пожаловать…», назывался «Заполярье»: он принадлежал тресту «Воркутауголь». Для юных воркутинцев — да, вполне себе юг, тем более рядом большая река, где можно купаться (с чего и начинается фильм). Правда, до осени весь материал отснять не успели — пришлось продолжать в лагере «Красный Аксай» уже на Черноморском побережье.

— Оглянитесь вокруг! — проповедует пионерам директор лагеря товарищ Дынин (Евгений Евстигнеев). — Какие для вас корпуса понастроили, какие газоны разбили! Водопровод, телевизор! Парники, цветники, мероприятия!..

Добавим: и кинозал (в который превращается по вечерам столовая, мы видим это в фильме). И оборудованная по последнему слову техники медсанчасть — правда, во многих других лагерях обходились небольшим медпунктом. И весьма калорийный, по тогдашней науке о детском питании, рацион — со сметаной в стаканчиках, борщами и котлетками.

Тут «антисоветчики» и «советчики» не имеют даже предмета для спора: послевоенная (как раз начиная примерно с «оттепельных» времен) система детского отдыха была одним из важных и ценных элементов советского «соцпакета». И действительно работала. Лагеря благоустраивались, фонды обновлялись, корпуса строились. Экономическая сторона вопроса (выделение фондов и средств, субсидирование путевок) — разговор отдельный, но с точки зрения «пользователя» — то есть родителей пионеров, они же работники предприятий, — это было вполне убедительно.

— Путевка стоила рублей двадцать, это за три недели на полном обеспечении, — вспоминает Валентина Ионина, в детстве каждое лето проводившая в пионерлагерях. — За тобой присматривают, тебе есть с кем играть и общаться, а родители могут уехать в отпуск сами, по своим профсоюзным путевкам…

«Сделка» получалась вполне хорошая — особенно учитывая, что альтернативные способы организации отдыха (например, всей семьей поехать «дикарями» на море или в автопутешествие) были обычно сложнее и дороже. А деревенские бабушки с дедушками были не у всех. Единственный, но крупный недостаток такой «индустриальной» схемы с профсоюзными путевками — то, что многим городским детям это почему-то совсем не нравилось. При этом одни терпели, другие плакали и просили родителей больше никогда их не отправлять, — но число тех, кого формат пионерлагеря не устраивал, было немалым.

Аллергия к хождению строем

Сам Элем Климов в пионерлагерях никогда не был — и охотно признавался в этом уже после выхода фильма. Но фактуру он нашел правильную и точную — тогда для режиссеров это был один из важнейших навыков, этому учили. А что до отношения к системе… Похоже, авторы картины (не только Климов, но и вся команда) изначально ненавидели не столько детские лагеря как они есть, сколько их идею.

Дети, шагающие строем. Горнисты из гипса, стоящие рядами (чудесная гротесковая находка художников фильма; впрочем, для ночной сцены большинство скульптур были сделаны из папье-маше). Купание в огороженной «клетушке», когда вокруг вольная река. Кадры, по изобразительной силе не уступающие сценам с юными нацистами из «Кабаре» Боба Фосса. Визуальный ряд прекрасно, откровенно дает понять одну из главных мыслей картины: какой же это отдых, если приходится все время ходить строем?! Бесит!

Стоит ли говорить, что здесь обобщение, — даже не слишком искушенный в чтении между строк человек среагирует на унылое: «Лагерь — наша большая семья, мы бодры, веселы…» Лагерь — это и «социалистический лагерь», и как раз в «оттепель» произнесенные вслух лагеря сталинские. Потому и хихикали в кулак взрослые: мы все тут в «пионерском лагере», где «от вас что требуется, друзья мои? Дис-ци-пли-на!» А ежели кто-то «сбегает за сетку», это становится ЧП и влечет за собой репрессии. А вокруг, посмотрите, речные просторы и деревенские пацаны-«ковбои», никогда строем не ходящие и от этого счастливые.

Зачем нужна «дис-цип-ли-на», понимает Дынин. Ему положено по должности. Понимали и другие старшие — условное поколение фронтовиков (хотя «перегибы» раздражали и их, конечно). А вот молодое, «оттепельное» поколение — нет, совершенно не понимало. И, забегая вперед, оно не смирится и не поймет, зачем ходить строем. Все великое рязановское кино семидесятых — «Ирония судьбы…», «Служебный роман», далее везде — о том самом поколении пионервожатых из «Добро пожаловать…» Для которых свобода лучше, чем несвобода, и что тут еще объяснять.