Выходящая на экраны синефильская драма «Остров Бергмана» на удивление легка, воздушна — ты в ней как беззаботный турист в отпуске. Режиссер фильма француженка Миа Хансен-Лёв обладает талантом упаковывать психологические глубины в такую как бы незатейливую историю — экскурсию на балтийский остров Форё, где снял свои лучшие фильмы и в 89 лет скончался великий шведский режиссер.
Кадры из фильма «Остров Бергмана»

Супруги приехали на суровый остров, чтобы напитаться духом этого магического места.
Ингмар Бергман относится к мастерам, которые закладывали основы кино, творили его язык, открывали его возможности. Новый фильм — рефлексии чуткого автора на процесс творчества и судьбоносные «мелочи жизни», дающие художнику вдохновение. Миа Хансен-Лёв из того же гнезда, что вся французская «новая волна», в свое время тоже набиравшая разгон в легендарном журнале «Кайе дю синема» и навсегда травмированная магией кино. Поэтому и фильм ее — пир для синефилов: он дает бездну поводов и пищи для размышлений. Есть даже мнение, что в картине отразилась сложность ее собственных отношений с супругом режиссером Оливье Ассаясом, увиденная и трактованная с чисто феминистских позиций.

Действие происходит на острове Форё, где создал свои лучшие фильмы и скончался великий шведский режиссер
По сюжету, супружеская пара — кинорежиссер Тони и сценаристка Крис (Тим Рот и Вики Крипс) приезжают из США на Форё, чтобы напитаться духом магического места. Снимают коттедж с видом на ветряную мельницу и надеются, вдохновившись, поработать. Остров волшебен — его суровые пейзажи являлись в кадрах картин Бергмана, любой уголок впитал множество кинематографических образов, и для ценителей шведского классика эти пейзажи — часть его мифологии. Форё для синефила как Диснейленд для любителей «Белоснежки», — своего рода парк приключений на темы «Персоны», «Часа волка» или «Сцен из супружеской жизни», которые, говорят, спровоцировали в зрительских массах тысячи разводов. Здесь проводятся семинары, лекции и «сафари Бергмана» — туристам показывают все, чем жил и что вдохновляло великого режиссера.

Вот и мы вместе с героями фильма совершаем экскурсию в дом, где жил гений, в Центр его имени, видим пейзажи, его воодушевлявшие, даже, кажется, вдыхаем прохладный морской воздух. И хочется пересмотреть цитируемые или упоминаемые в фильме «Шепоты и крики», «Седьмую печать», «Персону», которая, по утверждению Бергмана, спасла ему жизнь. Это первый слой картины — назовем его туристическим.

Остров оказывается и впрямь заговоренным — не случайно Бергман верил, что здесь живет дух его Ингрид. Форё порождает и в душах героев смятение. Тони, правда, сообразно разработанному плану встречается с поклонниками его таланта, углубляется в постижение быта великого предшественника и примыкает к туристической группе. Сложнее с Крис: она приехала писать сценарий — и тексты начинают осуществляться наяву. На горизонте является возмутитель спокойствия — студент, и окажется, что интеллектуальное общение — это хорошо, но тянет и к чему-то более плотскому, без чего жизнь кажется одинокой, обездоленной. Ведь и сам Бергман, кроме гениальных фильмов, создал еще девять детишек от шести женщин: многие и не знали, кто их отец. Является Миа Васиковска в роли ищущей любви Эми — та прибыла на остров, чтобы участвовать в свадьбе давнего друга, но на самом деле надеется вернуть прежнюю любовь (в роли ветреного Джозефа Андерс Даниелсен Лье). Возникают романтические встречи, для кого-то случайные, для кого-то обнадеживающие, в фильм мощно входит феминистская тема равноправия: женщины тоже хотели бы иметь девять детишек от шести мужчин. По некоторым признакам видно, что и сама Эми и вся связанная с нею линия — лишь мотивы сценария, над которым трудится Крис. И что все эти мотивы — отражения ее собственной растерянности перед лицом как бы сложившейся, но на самом деле разлетающейся в осколки личной жизни.

Миа Хансен-Лёв ведет повествование прихотливо, переплетая мотивы реальные и воображаемые, существующие только в сценарии героини или в еще не снятом фильме героя. Она скрупулезно исследует влияние жизненных перипетий жизни художника на его творчество и то, как это творчество отзывается в жизни его и его последователей. Как автор сценария Крис может свободно вступать в прямые диалоги со своими персонажами, пытаясь прояснить мучающие ее проблемы. И так же, как будущий зритель, ищет в рождающемся явлении искусства ответы на то, что не дает ночами уснуть. Во многом это еще одни вариации на темы «из какого сора растут стихи», только на территории кинематографа — искусства неизмеримо более конкретного, грубо чувственного и циничного. Развязка сценария еще не написана — но ее и невозможно выдумать убедительно, ибо жизнь непредсказуема и чаще всего не имеет счастливых финалов. Лучше ставить многоточие…