Триумф на «Золотом глобусе» военной эпопеи «1917» Сэма Мендеса перемешал все карты в гонке за «Оскаром»: нежданно явился еще один сильный претендент — его даже считают главным — на статус лучшего фильма года.

Сэм Мендес, британский театральный режиссер, стал знаменит в киноиндустрии после фильма «Красота по-американски», потом удачно отметился в «военном кино» «Морпехами», сделал хорошую любовную мелодраму «Дорога перемен» с Леонардо ДиКаприо и Кейт Уинслет и завоевал признание масс как автор двух успешных серий «бондиады» — «007. Координаты «Скайфолл» и «007. СПЕКТР». То есть зарекомендовал себя как режиссер многопрофильный и универсальный, если не сказать всеядный. «1917» он снял по собственному сценарию (в соавторстве с шотландкой Кристи Уилсон-Кернс), основываясь на воспоминаниях своего деда — участника Первой мировой.

В Россию фильм пришел с опозданием и стал шоком: Первая мировая война в нем подобна расчетливо сделанной компьютерной игре. Все положенные взрывы, всхлипы и вздрагивания на месте, но ни капельки не страшно, и за героев не волнуешься, потому что два отважных капрала, пустившиеся в самоубийственное путешествие по вражеской территории, так и остались далекими, безликими и нам не известными.

Сюжет развивается в 1917-м на севере Франции. Героические Том Блэйк (Дин-Чарльз Чепмен) и Уильям Скофилд (Джордж Маккей) отряжены, пробравшись через вражескую территорию, доставить своим приказ командования отменить атаку и тем спасти полторы тысячи душ, потому что «гансы» (у нас говорили — «фрицы») готовят британцам гибельную ловушку. Среди обреченных солдат — родной брат Тома, что должно придать событиям особую остроту. Бумага, конечно, будет передана (это ясно с самого начала), но окажется совершенно сухой, что необъяснимо, если учесть, что доставивший ее капрал недавно плыл в ледяной воде среди разбухших трупов и лепестков цветущей черемухи. Увы, из таких логических нестыковок и нарочито душераздирающих контрастов состоит весь фильм.

Компьютерный характер зрелища дает себя знать с первого кадра, где ясно, что режиссер поставил невыполнимую задачу снять всю одиссею одним куском, без склеек. Это своего рода кинематографический подвиг, требующий точного режиссерского расчета, идеальной дисциплины всех участников съемочного процесса и изощренной операторской работы. В России такой прием использовал Александр Сокуров в «Русском ковчеге», где путешествие по залам Эрмитажа как по векам русской истории снималось непрерывным кадром. Фильм стал мировой сенсацией, но там камера не выходила за пределы знаменитого музея, а здесь ей нужно пройти с героями огонь, воду и медные трубы, стать свидетельницей воздушного боя, падения самолета и гибели людей, пробраться, увертываясь от пуль, через разрушенные села и города, одолеть взорванные мосты и забитые человеческими телами реки… В строго положенное время должна запеть душевную солдатскую песню сотенная массовка в лесу прифронтовом, с точностью до секунды должен развернуться лицом к нам адресат письма — суровый генерал в облике усатого Камбербетча… И все это за два часа сеанса, которые равны двум часам киносъемки! Да, такой фильм стал бы кинематографическим чудом, но даже самому наивному из зрителей ясно, что это так же фантастично, как за два часа написать собрание сочинений Льва Толстого. То есть склейки неизбежны, а съемка одним кадром — не более чем имитация операторского подвига.

Оператор — маститый Роджер Дикинс — и впрямь творит невозможное, но ощущение формальности приема сразу подрывает доверие к действу. Камера движется вслед за героями по бесконечным окопам: как в туристическом селфи, в кадр вползают все новые подробности, и поначалу даже дивишься эффекту своего присутствия на передовой, среди закладывающих уши взрывов, развороченных траншей, подбитой техники и гниющих трупов. Потом видишь, что вместо развитого сценария всем движет сценарный план, где все аккуратненько пригнано, принайтовлено и без зазоров складывается в мозаику так, что война выглядит компьютерным квестом, где ни одной смерти не ужаснешься. Поспешая за артистами, камера героически ползает по лужам, разбухшие трупы на своих местах, живописные готические развалины, руины пустого города и мадонна с чужим младенцем — тоже, причем даже молоко для младенца припасено заранее: в нужный момент сценарий предусмотрел корову в кустах.

Итог грохочущего взрывами, сверкающего трассирующими пулями и в целом весьма патетичного фильма скуден: пройдя квест до победной точки, мы так ничего и не узнали ни о Первой мировой войне, ни о ее безымянных героях. Обещанные афишами звезды явились на считанные секунды, не успев ничего сыграть. Искусство драматургов, режиссеров, актеров и операторов подменено усилиями спецов по монтажу, компьютерным и звуковым спецэффектам. Мыльный пузырь лопнул, не успев надуться. Учитывая опыт последних лет, думаю, что главный «Оскар» воспоминаниям ветерана Первой мировой войны обеспечен.