Тенор Юсиф Эйвазов дебютировал в партии Канио в опере «Паяцы» Леонкавалло в сопровождении ГАСО им. Е.Светланова под управлением Михаила Татарникова.

Опера «Паяцы» при всей цирковой, почти опереточной забавности своего названия написана для солистов первого эшелона. Легендарный Карузо говорил, что для успеха «Трубадура» нужно совсем немного, всего лишь четыре первоклассных солиста. Для «Паяцев» их нужно три: тенор, сопрано и баритон.

Леонкавалло так написал партию главного клоуна, что сделал ее по сложности и накалу страстей почти равновеликой шекспировскому Отелло
Партия Канио в этом шедевре оперного веризма вошла в золотой репертуар и знаменитой теноровой троицы — Доминго, Каррераса и Паваротти, и других теноров высшей лиги, среди которых Владимир Атлантов, Зураб Соткилава, Роберто Аланья, Йонас Кауфман, продолжая приносить дивиденды и тенорам новых поколений. Руджеро Леонкавалло постарался так написать партию главного клоуна этой оперы, что сделал ее по сложности и накалу страстей почти равновеликой шекспировскому Отелло, интенсивно спрессовав все в один акт. Композитор сам написал либретто, основываясь на реальном случае из судебной практики своего отца, а потому жизнь в ней особенно в финале норовит захлестнуть зрителей своими неконтролируемыми эмоциями.

Партия Канио требует от солиста сочетания несочетаемого, умения балансировать на грани пограничного состояния, продиктованного кризисом среднего возраста, чувством страха потерять юную Недду, а значит — немалого жизненного, а главное, профессионального опыта. Леонкавалло неоднозначно дал понять, что лирического тенора для Канио будет недостаточно, написав в опере для контраста и партию для нежного молодого Беппо-Арлекина, которого блистательно исполнил Игорь Морозов.

Лирико-драматический тенор Юсиф Эйвазов до своего российского дебюта исполнял партию Канио несколько лет назад в опере Лос-Анджелеса под управлением маэстро Пласидо Доминго. В отличие от карьеры киноактера, у оперного певца намного больше шансов возвращаться к одной и той же партии спустя годы по приобретении нового опыта. За это время Юсиф покорил сцены всех главных оперных театров мира, включая Метрополитен-опера, парижскую Бастий и венскую с берлинской Государственные оперы. Совсем недавно он выступил вместе с Анной Нетребко на премьере «Турандот» Пуччини в Баварской опере в Мюнхене, а незадолго до этого триумфально исполнил партию Германа в «Пиковой даме» Чайковского в Метрополитен-опера в постановке Элайджи Мошински под управлением Василия Петренко.

На концертное исполнение в «Зарядье» послушать любимого тенора приходил режиссер Римас Туминас, работавший с Юсифом над постановкой «Пиковой дамы» в Большом театре. Канио в интерпретации Эйвазова вышел с трагической маской с самого начала, словно уже вынашивая в своем воспаленном воображении печальный финал.

В отличие от спектакля, где главного героя, как правило, загримировывают под стареющего, теряющего «товарный вид» артиста, здесь перед публикой появился настоящий мистер Икс, так что выбор Недды (Динара Алиева), которая предпочитает такого красавца-брюнета кому-то другому, мог вызвать лишь недоумение. Сначала Василий Ладюк, представший неожиданно в прологе в партии Тонио вместо не приехавшего Виталия Билого, густо замешал палитру. Позже он перевоплотился в молодого возлюбленного Недды Сильвио, а Тонио пел солист Большого театра Николай Казанский.

Михаил Татарников за пультом сразу задал происходящему масляную, чересчур яркую тональность и, несколько не рассчитав силы, заглушил Канио при первом выходе. Но вскоре главный герой и сам стал дирижировать импровизированным сценическим действом, словно замыслив изначально убийство Недды: черные мысли обрекли их неравный союз на печальный финал. Своей интерпретацией тенор задал истории высокую планку трагедии, отразив в своем голосе достижения старой школы великих предшественников, следуя заветам веристского стиля с его правдоподобностью вокальных переживаний, напоенного кровью сердца.

Зал взорвался аплодисментами после того, когда, рыдая, он завершил свою главную арию. И кто-то даже всерьез испугался, когда певец рванул к изменившей ему красавице Недде, чтобы заколоть ее и завершить эту оперу жертвоприношением, — какой же катарсис без этого.